«Каким ребенком был Казанцев? Наверное, с детства лепил, иначе как он этим занялся? Ведь были и более престижные профессии – физики, скажем. Почему не поехал «за туманом и за запахом тайги» или не стал водителем большегрузного автомобиля? Суть Казанцева в том, что благодаря этим своим школам, из мрамора он может сделать все, что захочет, что считает нужным! Он довел мастерство до автоматизма, постоянно стремился к вершинам, совершенствовал технические приемы, необходимые в ремесле. Ведь скульптура – это ремесло, прежде всего, а потом уже – выражение… Еще надо физику учить, чтобы у тебя скульптура просто не грохнулась; у Казанцева не грохается. И у Микеланджело не падала», — искусствовед Татьяна Беляева

Фото: искусствовед Татьяна Беляева

Детство скульптора. Часть 2. 
Александров, 1946-1962 гг.
Воспоминания Казанцева Сергея Сергеевича о детстве

В семье я седьмой, но один умер, поэтому шестой. Я из Александрова, я воспитан на православной пластике Александровской слободы. С четырех лет меня мать водила, обычно зимой это было, в 49-ом году, утром, на раннюю церковную службу. Отец - коммунист (хотя по воспоминаниям Капы, сестры скульптора, был очень набожным, долго не вступал в партию из-за этого), поэтому не в курсе был, а мать вела меня в церковь. 

Ранний зимний рассвет, стены, красота всего архитектурного ансамбля – настолько мне врезалась в память! И эта пластика, белокаменная пластика – запала мне в душу. Продолжение этому я нашел в Абрамцевском художественном училище, при обработке кости, камня, делал русскую скульптуру. И это органично перетекло в обучение в Суриковском институте, где я уже выполнял работы из мрамора. 

Фото: Вид на г. Александров, родина скульптора С.Казанцева, на открытке начала 20 века

У меня в роду художников не было, были священники. В Переславле – Залесском мой дядя служил в церкви. Отец, видать, смышленый был, потому что он орден Ленина имел, в 50-ом то году! Когда всех финансистов «к стене», а Сталин ему подписал орден Ленина за финансовую работу. Отец служил финансовым ревизором на железной дороге. Ухитрился же! Очень изворотливый поляк! Вся семья при нем нормально жили, шесть человек детей – прекрасно учились, прекрасно работали. Вся материальная часть была на нем, а мать поддерживала благополучие, занималась моральным и нравственным просвещением, по вечерам нас воспитывала. 

Раньше топили печь, следили за огнем, дровишки шуровали, зимой с пяти вечера. Уже темно в пять вечера, с 5 часов до 10, или с 4 до 9 вся семья у печи. Мы все время любовались вышивками, цветами, у нас была не только картошка, но и цветы в огороде. В простонародье не было картин, телевизоров и подавно, а были вышивки, узоры. Мать рассказывала, кто как вышивает, как бабы рукодельничают, кто хорошо рисует, кто хорошо учится, такие нравственные беседы она с нами проводила, задавала правильные ориентиры. Где-то она доставала акварель, обсуждали, как рисовать акварелью. Была вышитая роза и роза акварелью написанная. И целыми вечерами восторгалась мать с нами вместе, как здорово акварелью можно сделать, как живая, вышить. 

Мать всегда пример показывала на соседей. У нас Багдановы были соседи, там все очень хорошо рисовали, и из другого дома соседи тоже хорошо рисовали. Пользовались большим авторитетом у нашей мамы. В те времена соседи общались друг с другом – показывали, на улицу выносили, ну или заходили в гости, посмотреть чего кто сделал. Раньше атмосфера была значительно лучше, чем сейчас. Это сейчас все болезненно воспринимают, узнают, что кто-то богаче – сразу настроение портится. Мама еще приводила пример семьи инженера, вот, дескать, мать этого инженера покупает ему на рынке мясо, продукт на рынке покупает. А в пятидесятые годы был голод, покушать – это было все. Семья инженера был примером того, что учиться нужно, а не воровать. Как сейчас многие учат, что нужно своровать, тогда будешь кушать, а нет. Учиться! Вот он закончил институт, работает инженером и мать его может кушать.

О матери

Фото: Екатерина Алексеевна, мать скульптора, д. Лобаново, примерно 1977 г., на заднем плане - дипломная работа скульптора "Балерина"

Я преклоняюсь перед женским началом, потому что у меня был пример моей матери. Для меня образ матери – чист, божественен, образ высокого благородства, по стати, умению себя держать, по умению себя преподносить! Да она себя и не пыталась преподносить, а что ей было себя преподносить, она была настолько совершенна в своей материнской стати! Рождена была в год «Тигра» по восточному календарю, а я перед Тиграми приклоняюсь. Мать была без образования, только 4 класса, а держала все в руках. Очень красивая была. Была очень тихая. Женщина, которая никогда не повышала голос. Не слыхал ни разу, чтобы она повысила голос. 

Соседи к ней за советом приходили! Когда она умерла, соседи из Александрова приехали её провожать в Москву. Я вот только сегодня внимание обратил на фотографию (разговор в апреле 2018 г.), вот она в гробу, я здесь, а это все соседи. Понимаете, насколько у неё авторитет был колоссальный, вот что-то случается и к ней шли. Она определяла, кто прав. Настолько авторитет! Владеет ситуацией всегда, спокойно говорит. Бабы то иногда заголосят. Вот из-за этого у меня такой восторг перед женщинами. Очень красивая, хотя 6 детей было. Очень сильная женщина. Поэтому у меня преклонение перед женскими образами.

Портрет архиепископа Казанцева

Фото: Портрет архиепископа Ярославского и Ростовского Евгения (Казанцева), 30 июня 1778 -  27 июля 1871. Картина — Неизвестный художник, 1840-е годы

У меня в мастерской весит портрет архиепископа Казанцева. Предполагаю, что он может быть моим предком. Когда искал информацию о своем дяде священнике и о деде, который мог быть священником. Обнаружил информацию только о том, что в архивах имеется только уголовное дело священника Казанского Сергея Ивановича, 1977 г.р., уроженца села Угодичи ростовского уезда, где он и служил в одной из двух церквей. 
Архиепископ Казанский, в принципе, похож на моего отца. Возможно, дед или отец поменяли фамилию из Казанского в Казанцева, чтобы избежать гонений на семью. Нам не говорили, что мы имеем отношение к этому. Скрывали. Если мать мне скажет – меня в пионеры не пустят, в школе затюкают, поэтому она меня втихаря в церковь водила, сколько помню я. С четырёх лет в храм ходил, в котором Иван Грозный молился, в Александровской Слободе. Этот храм – это такое психологическое наполнение! Иван Грозной настолько его своей психикой наполнил. Ощущения там колоссальные. Там колоссальная лавра, крепость. Сколько я себя помню, зимой (летом то мы картошку копали) в церковь ходили. Зима – это ночь постоянная. На службу в темноте, белеют эти соборы, заходишь, там свечи. Это такое впечатление. И это на всю жизнь. И потом в Москву едешь через Троице-Сергееву Лавру. Мощи Преподобного Сергия там, такое было воспитание колоссальное.

Первый опыт в искусстве

В 4 года я любил рисовать женщин на таких бумажках (очерчивает указательными пальцами небольшой клочок, примерно 10 на 10 см). Голеньких. И со всеми деталями рисовал. Что у женщин между ног я не знал, поэтому изображал на этом месте пуговицу. Меня так интересовало устройство! Потом я делал «секретики» – рисунок под кусты прятал в ямку, стеклом накрывал и засыпал. Приводил взрослых женщин, которые мне нравились, и показывал им. Хотел порадовать. А соседки на меня с таким изумлением посмотрели, когда видели (смеется).
 
Помню, как я частенько любил на печи рисовать. Мы жили в кооперативном доме, двухэтажный, деревянный с 4-мя квартирами. Две вверху квартиры, две внизу. В каждой квартире по 2-3 семьи, а мы жили только своей семьей. Дымоходов было два, в каждой квартире по одной печи. У нас было три комнаты, печь на кухне. Мы жили на втором этаже, через нас дымоходы проходили снизу, у нас всегда было тепло.  Зимой лежишь на печи, угольком рисуешь. Пейзажи. Все что меня интересовало. И мать меня не ругала. Позднее, я узнал что Ломоносов, оказывается, тоже так делал. Однажды я хотел красный цвет добавит в рисунок, знал, что клюквой можно, а клюквы у меня не было, все переживал. Юный еще совсем был, до 10 лет. Отец еще жив был.
 
В школе в 8 классе сделал рельеф в туалете – обнаженную женщину, гвоздем по штукатурке. Его даже лет десять не могли затереть, потому что так глубоко, с накалом было сделано. В момент! Пять минут, во всю стену. Меня это видимо так возбудило, что женский туалет, понимаешь, и гвоздём! Потом на педсовете одна учительница математики удивлялась: «Ну, где ты такие буфера видел?». Она думала, что может я уже знаком с этим, участвую в оргиях. А это была просто фантазия. Я все досконально знал, что где и какое. Хоть и не видел. Скорей всего, на рисунках в туалетах мог подсмотреть что-то. Только сейчас понял, где я обучался рисованию, откуда все пошло, из туалетов, вот где школа-то была! На Руси испокон веков, все таланты себя выплескивали в туалетах. Интересно, если бы сфотографировать, наверное, там были колоссальные вещи.
 
В запасниках Художественного музея неподалеку от Александровского кремля хранится мой школьный рисунок, мне было лет 13, в 7 классе учился Александровской школы №8. Во время моей поездки на родину в 2015 году 6 январе главный хранитель Татьяна Михайловна Токарева нашла мой рисунок и показала нам. Небольших размеров холст, наклеенный на картон, рисунок маслом «Зимний пейзаж с санями». Лошадка тащит сани, в санях – мужичок. Скорей всего это мой дядя Егор, едет в Александров из села Бакшеева. Учительница когда-то взяла у меня этот рисунок и отдала на какую-то выставку, так работа сохранилась в музее. До этого я в основном, только на печи рисовал, как Ломоносов. 
    

Фото: Картина, написанная скульптором в 13 лет (примерно 1959 год). Хранится в запасниках Александровского Художественного Музея. Вновь в руках скульптора спустя 56 лет.  

 
Много учился у старшей сестры Катюхи, она рисовала хорошо, ей 14 лет, мне 12. Она рисовала акварелью. А я хотел картину, как положено, маслеными красками.
На первые масленые краски мама дала денег. Я поехал в Москву в Детский мир, стал спрашивать у продавцов. Они сказали, что нужно тебе спросить у художников. «А где художники?» «А в подвале там, рекламы пишут». Я пошел в подвал, нашел там художников, они там плакаты рисовали. Шрифты. Они на меня так посмотрели с интересом. Говорят, у нас не те краски.  Порекомендовали где, чего купить. Как пользоваться. Я купил самый простой набор, на что у меня денег хватило. Мать мне потом объясняла, как разводить краски, масло какое-то подсолнечное.

Образ гения Леонардо Да Винчи – мое самое яркое впечатление из детства! За лучшее оформление стенгазеты в 7-8 классе в школе мне подарили книгу про Леонардо Да Винчи. Это событие на всю мою жизнь прошло красной линией. Книга была махонькая, размером с А5, с пятью черно-белыми иллюстрациями, российского издания. На тот момент эта книга представляла собой большую ценность, редкость и уникальность! На фоне послевоенного города на 101 км, когда основная масса мужчин погибла и атмосферу в городе задавали шатающиеся без дела зеки, работы Леонардо стали ошеломляющим открытием для меня тогда! Я узнал, что люди могут заниматься и этими вещами – создавать произведения искусства. В 2003 году будучи уже зрелым мастером скульптор создал скульптурную композицию «Леонардо Да Винчи», а в 2006 году одну из копий подарил городу Истра.  

Фото: Скульптура С.Казанцева "Леонардо Да Винчи ", 2003 г.

В возрасте 14 лет в кинотеатре посмотрел кинофильм про скульптора из Индии. В Индии же скульптура – это культ. Любовь. Скульптор влюбился в девушку и делал с нее образ, танцующую. Меня так это поразило! Скульптура потом ожила. Меня в этом возрасте на дам уже тянуло. До того был период пока я еще к женщинам был более равнодушен и все с хулиганами куролесил.  А кинолента меня так впечатлила, что я, после просмотра, нашел на дороге бутовый камень. Осколок. Гранит, я понимал, что бесполезно. А бутовый камень – белый, его можно было еще отколоть. Нашел  железнодорожный костыль, которым забивают в рельсы и шпалы, такие квадратные гвозди. И вот по этому камню я этим костылем пытался работать. 
 
С ранних лет я проявлял большую любознательность ко всему, что меня окружало, постоянно пытался научиться чему-то новому, любил изобретать. Помню, как по радио передавали про открытие Гидроэлектростанции, я был так впечатлен, что решил построить свою в сточной канаве. Лопаты не было. Я головешку нашел. О было, какое желание! Куры подкапывали под забором ямы, я решил их заделать. Нашел в сарае цемент, мешок. Я его приспособил. Мне года 4 было. И забетонировал.

Учеба

Фото: Школа "Теремок" в г. Александров, в которой учился скульптор С.Казанцев. Фото с открытки начала 20 века

Школу я посещал, но дома не учился, потому что я даже не знал, что надо учить уроки. Помолюсь перед школой и иду на занятия. Школа была деревянной очень красивой, украшенной резьбой, все ее называли «Теремок», находилась около проходной радиозавода. Было двухэтажное здание со «скворечником», в котором располагалась учительская. Учился в ней с 1 по 4 классы. К сожалению, при перепланировке города была уничтожена. Сохранилась фотография 4 класса на фоне бревенчатой стены этой школы. Отец меня по блату пристроил к лучшему педагогу – Зинаида Алексеевна Равнова, очень порядочная женщина, чистая светлая, на пенсии продолжала преподавать, имела Орден Ленина. Я заикался, поэтому учителям со мной было не просто, папа определил к лучшему. 
    

Фото: Общая школьная фотография, школа "Теремок" в г.Александров, скульптор С.Казанцев в 4 классе, его педагог Зинаида Алексеевна Равнова

   
С 5 по 8 классы учился в здание Дома Пионеров, которое сохранилось, двухэтажное кирпичное здание. О том, что нужно учить уроки узнал в 6 классе, когда начали изучать немецкий язык. Смотрю, все лучше меня предмет знают, оказалось – готовятся. У меня и учебников не было, мать не могла купить, по старым учился или без учебников вовсе. В 7 классе очень хотел пойти в музыкальную школу, а мать меня отваживала: «Серёньк, туда только богатых берут, надо же инструмент покупать». 

Когда я учился в 6-7 классе в Александрове открыли Музыкальную школу. Мне очень хотелось учиться музыке, а мать меня отваживала: «Серёньк, туда только богатых берут, надо же инструмент покупать». Она пальто мне купить не могла, за 70 копеек на рынке старое купила, перешила. Так впиталось, что все, имеющее отношение к духовной деятельности, нереально для меня. 

Городское кладбище

Мы жили за рынком в кооперативных домах. Что бы пройти в центр, в школу нужно было идти вдоль кладбища, очень старое кладбище, с незапамятных времен существовавшее. И церковь была у кладбища.  Там были великолепные надгробия итальянских мастеров, ангелов или фигур не было, их бы уже сломали к тому времени наверняка, но сами надгробные плиты со шрифтами, были очень искусно вырезанные, из черного, красного гранита. Мрамор шикарный. Александров был городом не слабым, вотчина Ивана Грозного. Стоял долго крест метра три высотой из белого итальянского мрамора на постаменте и на склепе. Кто-то из местных мужиков ночью стал воровать кирпич для строительства частного дома из склепа и его придавило этим надгробием. Мать моя богомольная была, не одобряла этих вещей, когда с кладбища что-то… Я помню, как с интересом осколки камня разглядывал. Кто-то баловался, откалывал куски камня. Мне интересно было структуру камня изучать. Первые азы обработки камня, воздействия на камень, я познал на этом кладбище. Восторг перед красотой камня, как он откалывается, как ведет себя. 
   

  
Фото: Карта г. Александров с указанием нахождения кладбища и Богородская церковь на кладбище в г. Александров (открытка начала 20 века), где в детстве гулял скульптор С.Казанцев. 
Чудом сохранившееся надгробие с кладбища г. Александров, подобное надгробие мог изучать маленький скульптор, современное фото

Церковь была разрушена, а все кладбищенские плиты пустили на строительство фундамента дома культуры на заводе. Помню, как тракторами зацепляли и тащили. И мы, пацаны, улюлюкали. Было необычно, тракторы тащат по улицам надгробия из великолепного драгоценного камня на фундамент. Потом на месте Александровского кладбища добывали песок. Это был очень песчаный холм. Холм начал осыпаться, а там гробы. Все кладбище и сползло. Черепа валялись по всей улице. На кладбище пошел – там раскапывали могилы. Поковырялся в этих гробах, парча была интересная, золотая ткань, меня волновали старинные материалы в которых хоронили людей, ткань расползалась, интересно было! А потом у меня жар на следующий день. Заболел. 

 «О, Серёнька смышленый!
Если он чего делает, означает так надо!»,
 – Екатерина Алексеевна, мать скульптора

Самое классное, конечно, я когда на кухню забегал, мне лет пять было. Я вскакивал на бак с водой и с верхней полки сахарный песок, хоп! Сластена был. Белый рассыпчатый песок хранился в металлической банке, скорей всего из под чая, я в рот прям засыпал. А мать не могла понять, кто же это ест?! Высоко же! А один раз, я не рассчитал. Кто-то плохо закрыл крышку бака, я прыгнул, крышка перевернулась, а там ведра два воды. Испугался, стою чуть ли не по пояс в баке в грязных резиновых сапогах. Прокололся. А матери смешно! Наконец-то она узнала – кто! (смеется). 
 
В холодном чулане у нас хранилось молоко в бидоне или банке, кто зазевается, я в чулан, раз молочка, хоп, раз, раз, нальешь себе два глоточка. А самое шикарное было – я сливки любил! Ложкой в бидон залезаешь, под пенку, сливки снял и съел. А мать удивлялась, как так, пенка есть, а сливок нет!? (смеется). 
 
В комоде хранилось варенье, но он запирался на замок, который я не мог открыть. Мне еще пять лет, что я мог понять. А старший брат Женька мог. Он ножом личину очень ловко открывал. Поэтому, я его подслеживал и раз! Ему деваться некуда и мне ложку хоп (смеется). Так я и жил. А так бы к мне ни сливок, ни варенья, до сахара далеко (смеется).
 
Летом мы всегда были заняты картошкой, от нашего дома поля находились на другой стороне железной дороги. Мой отец мне объяснял, что если попадешь сюда один и нужно будет переходить – обязательно дождись взрослого человека. Однажды, всей семье пошли на картошку, тысяча людей, всем жителям дали по 2-3 сотки на картошку, и мы все там ковырялись, а я потерялся, мне года 4 было. Я решил пойти домой, дошел до путей. А там пути, штук 12! Депо. Маневровые все время ходят. Я четко, тетку какую-то молодую нашел, она меня перевела. Километра два до дома дошел. Мои все перепугались, родители. Но потом, соседи шли на картошку – сказали: «Ваш пришел домой, на крыльце сидит». Успокоили.  
 
С братьями-сестрами ходили собирать ягоду, домой приносили, продавали что-то. Я и один ходил, помню, три стакана земляники набрал, целый день ходил по лесу! Долго ходил, потому что три километра до леса идти, по лесу ходишь, мне лет 5-6. Еще не учился. Когда я учился, я уже хитрый был чего-то там химичил. Тогда я набрал три стакана, а ягоды, ну такие, когда их тяжело собираешь на жизнь, в жаре, они какие-то слипшиеся. Тяжело было продать, в общем. Продал и на эти деньги купил мороженое! Как раз три стакан – была цена мороженого (смеется). 
 
Рыбу я все время ловил. Помню с отцом ходил. Но в основном сам, удочками, банками. Сами потом детворой жарили, ели, там пескарей немножко. 
 
А в 13 лет, у меня уже бредень был, который я на складе лезвием вырезал. Океанские бредни, огромные, и мы с лезвиями внутрь в тюк забирались шпаной, и вырезали метров пять из этого огромного океанического бредня в сотню метров. И через забор опять, а кто на охране, дед был. Мы ему бутылку пива приносили. Он на нас внимания не обращал. Видишь, бизнес какой был, охраннику пива. Я спрашивал – это же мы портим бредни? Друзья меня убеждали, что это отходы, их здесь перерабатывают. Бредни старые, перерабатывает, а какие старые! Новые бредни были. Мы такие были. Столько испортили (с сожалением в голосе). 
Потом из кусков сшивал бредни сам и этими бреднем мы вылавливали по три-пять ведер, меня мужики взрослые с собой брали, т.к. бредни у меня были, днем нельзя было, мы в ночь уходили на озере в центре Александрова. Это мне было 13 лет, всю ночь вкалываешь. Потом утром шли в 7 часов к баракам, где рабочие живут и продавали. Миска – три рубля. Мисок десять продашь – 30 рублей, на всех разделишь, рублей 6-10 тебе доставалось, несешь матери. Рыбы тоже приносил. Это мне было 13 лет!

Хорошо, когда деньги давали, а то был у нас одно время предводитель-мужик сорока лет, он нам вместо денег стакан водки наливал. Жалко ему было денег мне давать, он придумал, что водку делить на заработанные, каждому причиталось по три стакана, а я же не мог больше одного выпить, на жаре, с голодухи, ночь не спамши. Вот он меня и обходил. А во мне 40 кг в 13 лет, на голодный желудок. Такой удар. Домой я так пару раз пришел к матери, она на меня так печально посмотрела, до сих пор глаза эти помню.  Вот такие у меня воспитатели были, но потом тот мужик плохо кончил, был он помощником машиниста, но его за дисциплину выгнали.  
 
У нас же не было берез на участке. Лес был в трех км. Я ходил в лес за елками, продавать ходил, с 7-8 лет. Срубишь елку – тащишь продавать зимой. Мог и погибнуть, но как-то нормально было. Тогда отец еще был. Продашь елку – мороженное купишь.
 
Отец купил пять яблонь и посадил на участке. И сразу, на следующий день или через неделю прибежал из налоговой человек, потребовал оплатить налог на плодовые деревья. Отец долго с ним спорил, что яблоки будут только через пять лет! Но нет. Пришлось вырубить. Вот маразм! Коз, коров налогом обкладывали, поэтому не очень-то держали. Помню, я с сестрой Катей подбирали огрызки яблок на рынке городском и доедали их, это уже когда отце не было. Я блоки для нас была роскошь. 
 
После смерти отца приезжал к родне, к дяде Егору в Бакшеево на недельку погостить. Мне хотелось мяса, а давали только картошку с молоком. Я ходил в соседнее село километра 2-3, через лес, через болота, было мне лет шесть-семь, еще не учился. Ловил курицу, шел в лес и долго ее жарил на прямом огне. Как не боялся! Дурак был! Ведь если бы поймали, убили бы деревенские, меня не сложно было вычислить, дым где шел. Она у меня обугливалась вся и я никак не мог понять, как же жарить чтобы мясо было, а не угли.  

После смерти отца

После смерти отца я куролесил три года, с 11 до 14 лет. Тогда под Москвой жил, в Александрове, ездил к приятелям в Москву. Неделю там бродили, где чего украдёшь, то и поешь. Связался с бандитами, участвовал в грабежах. В 13 я уже матёрый был. Такому роду деятельности способствовала атмосфера города на 101 км. В послевоенное время, когда мужиков мало было, в основном бабы с детьми на улице. Приличных мужиков мы практически не видели, они работали. Только блатных мы видели. Кругом царил криминал. 

В шестилетнем возрасте со мной случился случай. По улицам Александрова ходили зеки. Это сейчас возникают темы, что все репрессированные – овечки. А меня эта овечка репрессированная – доской! Мать с соседками сидела на лавочке, а я что-то канючил, булочку, или еще чего, так как в 50-ые годы булочек не было, по ночам за хлебом стояли. Я капризничал как любой пацан, а мимо проходивший зек, видит пацан выпендривается, он доску схватил и на меня замахнулся, он хотел показать какой он молодец, к порядку призывал, как на зонах принято – ломом по башке. Я испугался! Нас же пугали бандитами, репрессированными, я от него побежал задом, упал на спину, и у меня случилось что-то, я не говорил два дня. После этого случая – начал заикаться. 

Я входил в хулиганские группы и мы творили всякие пакости. Например, электричка подходит, нас человек 30, бах, окна выбиваем. Помню один пацан как дал рукой по стеклу, он тоже хотел показать какой он крутой, а ему стеклом пересекло артерию на руке – кровища фонтаном. Он бледный стоит, ему жутко самому. Вот это сцена у меня перед глазами, сколько уже прошло, 60 лет, а я всё это помню. 

Вся наша компания должна была стать бандитами. У нас всю улицу посадили как-то, человек 15 пацанов. Они какую-то девку в овраге, ну свою же, с кем гуляли, изнасиловали. Закончилось тем, что родители этой девки всех посадили, 15 человек пятнадцатилетних. Дали им лет по 5, по 8, по 10 заключения. Всю улицу. А я там не был почему-то. А так бы попал бы в тюрьму и всё. Лет 5 бы дали. Ведь кому-то нос разбить, не считалось, что это что-то такое. Также и это всё. А вот у тех ребят не сложилась судьба. А на эту девку потом все так смотрели, ну все, вся улица знала, что её... Каково ей то! Она потом как волчонок стала. 

В группах хулиганских я лидер не мог быть из-за заикания, но закон стаи я всегда выполнял, жрать то хотелось. Полагаю, что заикание отчасти спасло меня от криминальной дороги. При наличии заикания я не мог быть в банде лидером. Вы вот лидера видели заикающегося? Который будет заикаться, и призывать к грабежу – «тя-тя-тя». С трудом шепелявить что-то. Поэтому я всегда был на вторых ролях, на подхвате. Всех посадили, меня нет. Это я к тому, в какой атмосфере я воспитывался. 

Господь меня по другому пути повел, а так бы я рисовать бы мог на зонах хорошо, наколки делать. Авторитетный вор был бы, я запросто мог. Но почему-то мне стало стыдно. Грабить и отнимать у слабых. Помню глаза продавщицы ларька, которую мы обворовывали, до сих пор стыдно. 

Только потом я прочитал американские исследования. Узнал, что чувство стыда – это самое мощное чувство, которое формирует человека. Или есть оно у тебя или нет. Господь каждого из нас программирует – дает чувство стыда и степень его развитости. Нам всем интересно иметь дело с людьми, если вам интересно иметь дело с людьми, у которых атрофировано чувство стыда ну и имей. Твоя планида. Я помню, когда мне было 12 лет, украдешь чего-нибудь, и хвастаешься друзьям. Но мне стыдно стало, и я перестал, пошел учиться, всю энергию отдал, в искусство, стремился к красоте, к хорошей жизни. Один просвет – поступить в художественное училище! 

И потянуло меня в дом пионеров, видимо, влияние отца, с того света. У матери было нас четверо учеников, разница по возрасту между детьми была два года, были дочери, она за ними в основном заботилась. На меня она спокойно смотрела, потому что у меня авторитет был, она говорила, хоть я и младший, но «если Серёнька, что скажет, слушайтесь его». Стать художником – это была моя судьба, потому что весь мой путь был выстлан туда.

А заикание прошло только когда я на девчонок начал внимание обращать. В 7-ом классе мне очень нравилась девочка, когда урок стал отвечать, мне стыдно стало и так сильно мне не хотелось себя скомпрометировать перед ней, что я сосредоточился и ответил на-отлично. Преподавателя я тогда очень сильно удивил, что я прочел стихи без заикания. Я увидел, что если сконцентрироваться – могу нормально говорить. И именно сила воли все решает, сконцентрируешься и ты можешь. Прошел через тернии и избежал лидерства.